В середине сентября Культурный центр «Новый Акрополь» традиционно проводит фестиваль под названием «Человек без границ». В этом году он был посвящен вечным ценностям в воспитании и образовании: люди искусства, люди науки, педагоги, философы делились своими размышлениями и опытом, рассказывали о своих поисках. Идеи, прозвучавшие в дни фестиваля, оказались настолько важными и интересными, что мы решили уже на страницах журнала вновь вернуться к этой теме.
Цикл интервью, посвященных проблемам образования и воспитания, в рубрике «Гостиная» мы открываем беседой с философом Сергеем Борисовичем Крымским.
Сергей Борисович Крымский
Сергей Борисович Крымский — доктор философских наук, профессор, Заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат национальной прими имени Т. Шевченко, главный научный сотрудник Института философии НАН Украины, автор 10 монографий, одна из которых называется «Философия как путь человечности и надежды».
Сергей Борисович — выдающийся философ Украины, ученый с мировым именем, общественный деятель, представитель культуры, очень эрудированный человек, прекрасный собеседник, с которым можно говорить на самые разные темы: о дружбе, о любви, о человеческом достоинстве, о поэзии и музыке. Он продолжает работать с молодежью, читает лекции аспирантам, выступает на телевидении, его статьи печатаются в газетах. А темы, которые он затрагивает, так или иначе всегда касаются вопросов морали, человечности, духовности.
Сергей Борисович, какие проблемы, на ваш взгляд, встают перед современным воспитанием?
Прежде всего надо отметить, что проблемы, с которыми сталкиваются сейчас воспитание и образование (на всех уровнях, начиная со школьного и заканчивая аспирантурами, докторантурами и так далее), радикально изменились.
Вот простой пример. Для нашего поколения таблица умножения была настоящим уроком мудрости. А сейчас школьники отказываются ее учить, потому что у них есть калькуляторы. Теперь, представьте себе, почти у каждого школьника есть персональный компьютер. Это значит, что он через Интернет подключен ко всем знаниям, накопленным человечеством. И так же как ему не надо учить таблицу умножения, ему не надо учить факты: он любые факты и даже любые знания получает из Интернета, причем довольно быстро. Это радикально меняет систему образования.
Что же делать в такой ситуации педагогам?
Во-первых, научить пользоваться знаниями. Это главная задача. Доступ к знаниям школьник уже получил, а как ими пользоваться, не знает.
Во-вторых, обучать не фактам, а эвристике, творчеству. Сейчас на первый план вышла эвристическая задача.
Больше того, современный учитель — это не тот, кто сообщает знания (Интернет знает больше него), учитель — это эксперт. Мы еще не достигли этой цели, но идем к ней.
Человек имеет базис несомненности, то есть некоторое базисное знание, куда входят различные аксиомы, базисные факты и так далее, которые, конечно же, надо освоить. Но объем базиса несомненности небольшой. Из него можно получить другие знания, он должен еще служить основанием вывода. Есть закон, который проходит через всю историю человечества, через всю историю формирования знаний, — закон уплотнения и сокращения знаний. Современные знания удваиваются каждые пять лет. Так как же от азов дойти до современного передового уровня? Двух или трех жизней не хватит. Поэтому есть способы — они не новы, их уже применяли в прошлые века — уплотнения знаний.
Рубрика: Без рубрики
Мне навсегда запомнился случай, как, выступая перед аудиторией, я пытался объяснить подвиг царя Леонида: сражаясь с персами, он выиграл два дня, и это позволило вывезти из Афин собрание книг и произведений искусства, чтобы они не погибли. Один журналист отчитал меня: «Но вы же знаете, что жизнь гораздо дороже, чем какая-то книга, дороже чего бы то ни было!» Тогда я спросил его, как бы в шутку: «А был бы жив сегодня Леонид, если бы не остался тогда в Фермопилах сражаться с персами?» Такое, естественно, не приходило ему в голову. «Нет, конечно», — ответил он. «Вот видите, — ответил я, — мы все приходим, чтобы умереть. Вопрос лишь в том, чтобы выбрать, каким образом жить или, в худшем случае, как умереть». Этот вопрос во многом сродни тому выбору, который был предложен матери Ахилла: какой бы жизни она хотела для своего сына — долгой, но заурядной или же короткой и славной? И она выбрала для него короткую, но славную жизнь.
Во все времена герои занимали особое место. В индоевропейской мифологии героев даже считали сверхлюдьми, потомками богов и людей. Вспомним Энея, которого называют сыном Афродиты и Анхиза. От земного человека и бессмертной богини родился герой, который сражался в Трое (это происходило примерно в XII в. до н.э.), а потом, согласно рассказу Вергилия, долго странствовал, пока не достиг тех мест, которые мы называем протокультурой Альба Лонга. Все эти утверждения Вергилия считались просто литературным вымыслом, но сейчас благодаря археологическим исследованиям стало известно, что Эней должен был существовать на самом деле. Возможно, нам трудно представить себе, что он был героем, но когда мы видим все, что он сделал, нас охватывает своего рода духовный и психологический трепет, и мы понимаем, что некоторые люди приходят в мир с такими способностями, которые выводят их из круга обычных людей. Четырехлетний Моцарт садился играть на фортепиано, инструмент накрывали простыней, и поверх нее он исполнял несколько сонат. Способен ли на такое обычный ребенок? Однажды Августу сказали: «Господин, эта часть стены осталась пустой, и мы не знаем, как ее заполнить». Он поднял с пола пальмовый лист, обмакнул его в тушь и ударил им по стене. В результате получилось то, что мы называем ионической или коринфской волной, — орнамент, столь высоко ценимый в эстетике классического искусства. Можем ли мы тоже участвовать в героических деяниях, можем ли обрести способность совершать чудеса, делать то, что выходит за рамки обыденного?
Как говорил Платон, внутри нас есть «и то, и другое».
Птолемей Сотер, вспоминая Александра Великого, говорил: «Когда Александр был жив, мы творили чудеса. После его смерти мы еще совершаем подвиги, но творить чудеса уже не способны». Что же такого было в Александре, что иудеи — народ, столь ревностно хранивший свои традиции, — принимали его в Храме Соломона? Что в нем было такого, что великий индийский царь Сопор спустился со своих слонов и сказал ему: «О, Александр! Дай мне ту судьбу, которую я дал бы тебе. Поступай так, как сочтешь нужным. Я уверен, что все сделанное тобой будет добрым и справедливым»?
К сожалению, героизм сейчас не в моде. В Испании, например, вошло в привычку шутить и об Изабелле Католической, и о Сиде; они превратились для нас в какие-то неясные тени. Однако то, что делали эти люди, принадлежит не только истории, но и культуре. Они положили начало языку, на котором мы говорим, они дали правила, по которым мы живем. Так разве можно говорить, что они ушли в прошлое? Как философ я верю в цикличность истории, и так же, как есть время рассвета и время заката, после «ночи» истории обязательно наступит ее «рассвет».
Мы должны понять, где та скрытая пружина, которая поможет нам превратиться в героев, которая сможет вывести нас из-под общего знаменателя, вырвать из серой массы, чтобы выделить нашу индивидуальность согласно нашим главным достоинствам, нашим самым великим мечтам. Пусть простят меня мои ученики за то, что я повторю известные им вещи, но ради тех, кто впервые их слышит, я воспользуюсь для объяснения уже знакомой педагогической моделью.
Спартанская женщина, провожающая сына
Спартанская женщина, провожающая сына
Древние философы говорили, что человек — это не только физическое тело; он имеет семь основных носителей, тел, способов выражения в мире, которые позволяют ему иметь доступ в другие реальности. За физическим телом, видимым и осязаемым, есть тело энергетическое, которое поддерживает жизнедеятельность и целостность нашего организма. Дальше идет психическое, или эмоциональное, тело, называемое оккультистами «астральным». Над ним располагается конкретный ум, который рассуждает, помнит, ведет хозяйственные расчеты, а еще выше — другой ум. На папирусе Ани они символически представлены двумя женскими фигурами, одетой и обнаженной. Первая фигура — это кама-манас, или конкретный ум; вторая, обнаженная, почти полностью скрытая за первой, символизирует Манас. Манас — это ум философский, который хотя бы иногда, в краткие мгновения задает вопрос: откуда я пришел, куда я иду? Но поскольку еще не наступил эволюционный этап полного его раскрытия, он вновь прячется.
Сколько раз в момент смерти близкого человека мы задавались вопросом, вернется ли он снова в этот мир, а перед рождением ребенка спрашивали себя, приходил ли он в этот мир раньше… Но вскоре мы возвращаемся к повседневности, к проблемам на работе или в учебе, которые уводят нас от этих размышлений, и философский ум снова прячется. Вы, конечно, знаете, что слово «философия» означает «любовь к Мудрости», «поиск Мудрости». Высший разум (Манас) и есть та часть нас самих, которая стремится к Мудрости, а конкретный ум ищет комфорта, оценивает стоимость машин, объем цилиндров.
Выше этих тел находится то, что весьма трудно для нашего понимания: интуитивная (религиозная) и волевая части. Внутри каждого из этих тел любое явление (в том числе и проявления героического) будет отражаться на более высоком уровне с помощью соответствующих подтел.
В длинном списке того, что сегодня «не в моде», есть и героизм — героическое ощущение жизни. Оно осталось только в книжках, и даже не в книгах по истории, а в фантастических историях для детей, которые любят играть бумажными или пластиковыми героями — пока не вмешается дежурный психолог и не объяснит, что подобные рассказы деформируют детский рассудок.
Герой повседневности
Но несмотря на так называемую моду, многоликая и многообразная жизнь предлагает человеку гораздо больше примеров героизма, чем он готов увидеть. Мы имеем в виду не великих личностей, не тех, кто, невзирая на ретушь завистливой критики, продолжают сиять собственным светом. Нет, мы говорим о маленьких героях нашей повседневности, которые совершают настоящие поступки с усилием достойным титанов, хотя ростом они с обычных людей.
Величина у каждого своя. У каждого свои чувства и мысли, свои мечты, свои стремления. Каждый хочет меняться, становиться лучше, оставить мир чуточку другим, чем тот был до него… И в каждом из этих «каждых» живёт герой повседневности, который изо всех сил стремится достичь этого, целиком или частично, — измениться, стать лучше, изменить мир…
Если бы какой-нибудь талантливый писатель собрал все перипетии жизни этих людей и облёк их в словесную форму (рассказал о них в книге??), он бы превратил их в героев, а события их жизни — в героические деяния, потому что сумел бы придать особое значение мужеству каждого поступка, отваге каждой минуты.
Когда философы классической древности прославляли героев, думаю, что они не только хотели возвеличить их военные подвиги либо выдающуюся физическую или психическую силу. Мне кажется, что почти все философы молчаливо и деликатно предлагают нам сопоставить этих героев с нами самими: с простотой нашей собственной жизни и с тем местом в битве — почему бы и нет? — которое Судьба отвела каждому из нас.
Героическое ощущение жизни не иссякает ни в сражении, ни в тяжёлых ситуациях, из которых мы могли бы выйти победителями. Поэтому мы говорим об ощущении жизни, о смысле жизни, а не о моменте в жизни. Смысл жизни, ощущение жизни — это некое общее направление, это путь, который через большие или меньшие препятствия и преграды ведёт нас к цели.
И героизм рождается тогда, когда каждый день и каждый свой поступок мы рассматриваем как испытание, преодолевая которое мы задействуем все наши силы, от физических до самых тонких сил разума и души. Иногда мы будем падать — столько раз, сколько нужно — и снова вставать… Ты всё ещё не чувствуешь в себе героя? Освободи для него место, и ты увидишь, как он будет расти в твоей душе, словно колонна.